Пожертвовать, spenden, donate
Главное меню
Новости
О проекте
Обратная связь
Поддержка проекта
Наследие Р. Штейнера
О Рудольфе Штейнере
Содержание GA
Русский архив GA
Изданные книги
География лекций
Календарь души35 нед.
GA-Katalog
GA-Beiträge
Vortragsverzeichnis
GA-Unveröffentlicht
Материалы
Фотоархив
Видео
Аудио
Глоссарий
Биографии
Поиск
Книжное собрание
Авторы и книги
Тематический каталог
Поэзия
Астрология
Г.А. Бондарев
Антропос
Методософия
Философия cвободы
Священное писание
Die Methodologie...
Печати планет
Архив разделов
Terra anthroposophia
Талантам предела нет
Книжная лавка
Книгоиздательство
Алфавитный каталог
Инициативы
Календарь событий
Наш город
Форум
GA-онлайн
Каталог ссылок
Архивные разделы
в настоящее время
не наполняются
Поэзия

Павлович Надежда Александровна (1895—1980)

Избранные стихотворения





*   *   *

Книга о тихом Китеже-граде.
В углу Богоматерь блистает над нами,
А в мертвом, в потерянном, в слепнувшем взгляде
Все то же родное и темное пламя...

И снится, и снится, и бродит по дому тревога...
Куда мне бежать, дорогие, ослепшие очи!
Далеко от мира и даже далеко от Бога
Дыханье вьюжной серебряной ночи.




*   *   *

Мороз-разбойник хозяин здесь...
Плотнее окна свои завесь,

Чтоб мертвый холод не подул
От черных улиц, от белых скул!..

Мне в эту ночь который раз
Не отвести усталых глаз

От светлой полоски в твоем окне,
В тяжелом, в тихом, в глухом сукне!..




Летний сад

	Петрово диво! Под снегами
Уснуло непробудно ты,
Висят чугунные мосты
И глухо не гремят цепями.

	Дерев оледенелый бег
И вазы финского гранита,
Здесь буря жизни позабыта,
Стихает день; слетает снег.

	Смотри, хозяин твой державный
Проходит снова поутру,
И снова город своенравный
Застыл, робеет на смотру.

	И смотр жесток: дубинка свищет
И бьет по согнутым плечам,
Иль это вихрь внезапный рыщет
По опустелым берегам?

	Иль это лед Нева взломала
И Летний сад шумит, как встарь?
И удаляется усталой,
Тревожной тенью государь...

1921



*   *   *

Летит, качается вагон,
Поскрипывают буфера,
И тот, кто в этот час влюблен,
Был незнаком вчера.

Счастливая моя метель,
Воздушный, белый хмель...
Была душа и нет души...
Снежок, лети. Снежок, шурши.

И тот, кто в этот час влюблен,
Забудет обо всем...
Лети, мой поезд, под уклон,
Греми глухим мостом.

Жизнь унеси и оглуши.
Была душа и нет души.



*   *   *

	У забытых могил...
                     Ал. Блок

Я не знала лица страшнее
И не знала прекрасней лица...
Так и будешь над жизнью моею
Ты стоять и глядеть без конца.

И куда ни пойду - остановит
Твой суровый голос - меня,
То ли звуком тоски и любови,
То ли черным ожогом огня.

Чтоб не слушала речи земные,
Ты покрыл меня тяжким плащом,
Не глядела б в глаза молодые,
Заслонил высоким плечом.

И не перстень на палец, а крестик,
Улыбаясь, ты мне подарил,
Чтоб навеки уснули мы вместе
Под травою забытых могил.




*   *   *

Извечную печаль таит в себе природа,
О, смуглый лик луны над вырезом дерев
И звезд едва мерцающий посев
На черноземе тучном небосвода,

И белый камень в серебре полей,
Невыразимые таящий думы,
И моря шум тревожный и угрюмый,
И слезы на листве упругой тополей!

И, если ветерка проносится дыханье,
Как эхо музыки незримых сфер,
Лишь призрачный господствует размер
Над хаосом неясным содроганья.

И музыка сама - не есть ли только звук
Косноязычных слов, невоплотимых мук
Первоначального молчанья?

1918




*   *   *

Берегом, берегом, с разбегу,
Туда, где в буране ослепли дома,
Где в день и в поле осыпается снегом
Зимних дерев буревая кутерьма!
В домике старого лесничего
Жарко топят печь.
От говора огня, как от говора птичьего
Ни ходить, ни сесть, ни лечь.
И поет огонь
О том,
Что метельный конь
За окном.
На узде коня
Алая звезда,
Что уедешь среди дня,
Не вернешься никогда.




Данков

				Н. С. Л.

	Данков и Дон, и мост на нем дрожащий,
Убогий строй далеких огоньков,
И тяжкий ход нависших облаков,
Вороний грай над городом летящий,
И падающий звон колоколов,
О, как ты памятен, мучительный Данков!
Ты город ветхих снов, ты сам ненастоящий!

	Твои ворота кладбище; за ним
Гроба домов, базара голос грубый,
А на вратах прижал раскрашенные губы
К свирели сломанной уродец херувим.
И черных крыш обветренные трубы
Тяжелый, черный выдыхают дым...

И в этом городе ты мною был любим.

1918




Вячеславу Иванову

Под небом Италии неколебимым,
Учитель милый, не забудь,
Как рвется ввысь Кремля израненного грудь,
Как все заволокло багрово-синим дымом.

И звуки Дантовских торжественных терцин
Не заглушат напева русской речи,
И в Дантовом аду не те ли ветер мечет
Листы, что кружатся среди степных равнин.

Под небом Италии расплавление синим
Студеную дрему северных рек
Вспомни! - и льды мы родные раздвинем
И будет солнце в черной заре.

Блистают средь ада врата исхода.
Непрочен мятелей холодный покров,
Прекрасней волны Средиземной гул ледохода,
И воздушная сеть облаков.

1890




*   *   *

Ты возникаешь предо мной,
О муза, ангел мой убогий,
И пыль клубится по дороге,
И ветер ходит вышиной...

Но кто поймет очарованье
Твоих по-детски крупных рук
И складку губ, таящих звук
Неисцелимого страданья?

1914-1921




У памятника Гоголя

Молчи! Молчи, мой черный Гоголь!
Спины тебе не разогнуть!
Смеялся ты и плакал много ль,
Российский измеряя путь?

Какой мечтою сердце мучишь,
В какой дали ты видишь сон,
Когда летит от сизой тучи
Московский перекрестный звон?

Когда учебною стрельбою
В комки горячий воздух сбит
И вздрагивает под тобою
Пустынной площади гранит,

Все сумрачней, все безлюбовней
Следишь ты нашей жизни дым, -
На ведовской твоей жаровне
Мы, души мертвые, горим.




*   *   *

Судьбе, душа, не прекословь,
Боролась с нею ты немало.
Огромным зимним солнцем встала
Последняя моя любовь.

И льды молчат, молчит она,
Но в блеске все необозримом;
Морозным паром, светлым дымом
Вдали курится тишина.




*   *   *

Русь! Чужая чуженинка я
Пришла и греюсь у твоей груди,
Скажи, какою тропинкою
Мне всю тебя исходить?

Если б странницей твоей убогою,
Не оглядываясь никогда назад,
Мне пройти потаенной дорогою
В заповедный твой Китеж-град!

Ведь ты вся вырастаешь, Россия,
Не в Кремле златоглавом Москвы
И не там, где гранитные выи
Наклонили мосты Невы,

Ты молчишь и горишь, не сгорая,
Там, где Китеж в глубинах спит,
Где пугливая выпь пролетает
И над озером мертвым кричит.

1918




*   *   *

Спишь с открытыми глазами,
Неподвижен слепнущий твой взгляд,
И поет, и плачется над нами
Красной птицей налетающий закат.

Или эти песни только снятся
	И моя любовь?
Но лучи порхают и кружатся
И живая каплет кровь.

Что с тобой мне и с любовью делать,
	С трудною моей?
Непробудно спишь и сердце онемело
Много, много дней.

Если разбудить я не сумею,
	Что ж! Прости!
Ты, душа, тоскуя и немея,
В тот закат лети...




*   *   *

Поставь свечу перед Казанской
И больше сердца не тревожь!
А помнишь ночь, напев цыганский,
Боль, отвращенье, скуку, ложь?

Но чистотою негасимой
Сияют первые снега;
Морозные ложатся дымы
На скованные берега.

И все прошло. Лишь в темной церкви
Мерцает малый огонек,
Лишь черные осыпал ветви
Уже не тающий снежок.

Гори, свеча, - моей молитвой,
Гори, пока достанет сил,
Чтоб милый друг пред поздней битвой
Свою тревогу погасил...




*   *   *

Песня моя. Вьюга моя.
	Северные края.
И шпал пробег, и спящий бор,
	И твой обжигающий взор.

Ты не гляди в глаза мои
	И не ласкай меня.
Запели дикой вьюгой дни,
Смотри, уплыли все огни
	В пустынные поля...

Моя звезда, мой поезд, мчись.
	Нет станций на пути,
И если вскрикну я: "Вернись!"
	- Не слушай и лети.




*   *   *

		М. К. Неслуховской
		Петербургу быть пусту.

Ломают дом, а день совсем пустой;
Желтеет небо над скелетом крыши,
И ветер северный свободно дышит
Над городом, мостом и надо мной.
Не жаль разрушенного пепелища,
И весел стук упорный топоров,
Как будто дик нам строгий строй домов,
Как будто вновь волками мы зарыщем
В родных полях, и снова ветр и снег
Замедлят наш голодный хищный бег.
Мы - граждане покинутого града,
И дикий, древний нам приснился сон.
Напрасно над высокою оградой
Блестящий шпиль и ангел вознесен!
Здесь городу не быть и мордою звериной
Болото финское оскалилось, глядит.
Пройдут века, и пристаней гранит
В глубокие осядет котловины,
И волчий вой, дремучий долгий вой
Над развороченной раздастся мостовой.

1921





*   *   *

Недобрая ночь с недоброй тоской;
Косматое небо встает над рекой,

И бродит, и стонет, и свищет мороз;
По пояс Исакий в сугробы врос.

И черным комком у церковных плит
Лежишь ты, жизнью и Богом убит.

Твоя чистота никому не нужна,
И песня твоя никому не слышна,

Да, верно, и не было той чистоты,
А песни своей не запомнишь и ты.



Дата публикации: 27.09.2010,   Прочитано: 6171 раз
· Главная · О Рудольфе Штейнере · Содержание GA · Русский архив GA · Каталог авторов · Anthropos · Глоссарий ·

Рейтинг SunHome.ru Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
Вопросы по содержанию сайта (Fragen, Anregungen)
Открытие страницы: 0.10 секунды