Пожертвовать, spenden, donate
Главное меню
Новости
О проекте
Обратная связь
Поддержка проекта
Наследие Р. Штейнера
О Рудольфе Штейнере
Содержание GA
Русский архив GA
Изданные книги
География лекций
Календарь души35 нед.
GA-Katalog
GA-Beiträge
Vortragsverzeichnis
GA-Unveröffentlicht
Материалы
Фотоархив
Видео
Аудио
Глоссарий
Биографии
Поиск
Книжное собрание
Авторы и книги
Тематический каталог
Поэзия
Астрология
Г.А. Бондарев
Антропос
Методософия
Философия cвободы
Священное писание
Die Methodologie...
Печати планет
Архив разделов
Terra anthroposophia
Талантам предела нет
Книжная лавка
Книгоиздательство
Алфавитный каталог
Инициативы
Календарь событий
Наш город
Форум
GA-онлайн
Каталог ссылок
Архивные разделы
в настоящее время
не наполняются
Поэзия

Клычков Сергей Антонович (1889-1937)

Сборник стихотворений -1




ПРЕДЧУВСТВИЕ 

Золотятся ковровые нивы
И чернеют на пашнях комли...
Отчего же задумались ивы,
Словно жаль им родимой земли?..

Как и встарь, месяц облаки водит,
Словно древнюю рать богатырь,
И за годами годы проходят,
Пропадая в безвестную ширь.

Та же Русь без конца и без края,
И над нею дымок голубой -
Что ж и я не пою, а рыдаю
Над людьми, над собой, над судьбой?

И мне мнится: в предутрии пламя
Пред бедою затеплила даль
И сгустила туман над полями
Небывалая в мире печаль...
<1917> 





* * * 

Должно быть, я калека,
Наверно, я урод:
Меня за человека
Не признает народ!

Хотя на месте нос мой
И уши как у всех...
Вот только разве космы
Злой вызывают смех!

Но это ж не причина,
И это не беда,
Что на лице - личина
Усы и борода!..

...Что провели морщины
Тяжелые года!

...И полон я любовью
К рассветному лучу,
Когда висит над новью
Полоска кумачу...

...Но я ведь по-коровьи
На праздник не мычу?!

Я с даром ясной речи,
И чту я наш язык,
Я не блеюн овечий
И не коровий мык!

Скажу я без досады,
Что, доживя свой век
Средь человечья стада,
Умру, как человек!
<1929> 



* * * 

Любовь - неразумный ребенок -
     За нею ухаживать надо
И лет до восьми от пеленок
     Оставить нельзя без пригляда.

От ссоры пасти и от брани
     И няню брать с толком, без спешки.
А чтоб не украли цыгане,
     Возить за собою в тележке!

Выкармливать грудью с рожденья,
     А спать класть у самого сердца,
На стол без предупрежденья
     Не ставить горчицы и перца!

А то может так получиться,
     Что вымажет ручки и платье
И жизнь вся пропахнет горчицей,
     А с горечью что ж за объятья!

И вот за хорошим уходом
     Поднимется дочь иль сынишка -
И брови крутые с разводом,
     И щеки как свежие пышки!

Но так, знать, положено нам уж,
     Что счастью не вечно же длиться:
И дочь может выскочить замуж,
     И может сынок отделиться!

Ребенок же слабый и хилый,
     Во всем обойденный судьбою,
С тобой доживет до могилы
     И ляжет в могилу с тобою!

С ним только вот, кроме пеленок,
     Другой не увидишь отрады:
Любовь - неразумный ребенок,
     Смотреть да смотреть за ней надо!



* * * 

За ясную улыбку,
За звонкий смех врассыпку
Назначил бы я плату,
Я б основал палату,
Где чистою монетой
Платили бы за это...
...Но мы не так богаты:
Такой палаты нету!
<1929> 




* * * 

Года мои, под вечер на закате
   Вздымаясь в грузной памяти со дна,
Стоят теперь, как межевые знаки,
   И жизнь, как чаща с просека, видна.

Мне сорок лет, а я живу на средства,
   Что не всегда приносят мне стихи,
А ведь мои товарищи по детству -
   Сапожники, торговцы, пастухи!

У них прошла по строгому укладу,
   В трудах, всё та же вереница лет:
Им даром счастья моего не надо,
   А горя моего у них же нет?!

Для них во всем иные смысл и сроки
   И уж куда нужней, важней дратва,
Чем рифмами украшенные строки,
   Расшитые узорами слова...

А я за полное обмана слово,
   За слово, всё ж кидающее в дрожь,
Всё б начал вновь и отдал бы всё снова
   За светлую и радостную ложь...
<1929> 




* * * 

Меня раздели донага
И достоверной были
На лбу приделали рога
И хвост гвоздем прибили...

Пух из подушки растрясли
И вываляли в дегте,
И у меня вдруг отросли
И в самом деле когти...

И вот я с парою клешней
Теперь в чертей не верю,
Узнав, что человек страшней
И злей любого зверя...
<1929> 



* * * 

Ко мне мертвец приходит
В глазах с немой тоской,
Хотя и нет в природе
Обычности такой...

Он - гость иного царства
И ходит много лет...
Нет от него лекарства
И заговора нет...

Нет от него молитвы,
Да я и сам отвык
Молиться, в память битвы
Повеся в угол штык...

Мне штык был другом добрым.
Защитник мой и страж,
Не раз, прижатый к ребрам,
Он отбивал палаш...

Но раз безвестный ворог,
Припертый им врасплох,
Скатился под огорок,
Отдав последний вздох...

С тех пор ко мне он ходит
В глазах с немой тоской
И по подушке водит
Холодною рукой...

И вот теперь покаюсь,
Что, затаивши крик,
Спросонья я хватаюсь
За мой бывалый штык...

И часто вместе с гостем
Мы слушаем вдвоём,
Как, разбирая кости,
Хрустит он лезвием...
<1929> 




* * * 

Черныш - чудная птица,
Он любит глушь и тишь,
И как не покреститься,
Когда слетит черныш?..

По крайности в рубаху
Мужик сует кресты,
Когда, черней монаха,
Он сядет на кусты...

С такой он бровью пылкой,
И две его ноги
По самые развилки
Обуты в сапоги.

И стоит, если близко,
Вглянуться в кулачок:
Он в траурную ризку
Завернут, как дьячок!..

И слышал я поверье,
Что у него с хвоста
Торчат такие перья,
Быть может, неспроста...

Что этот хвост на лиру
Походит всем на вид,
С какой ходил по миру
Блаженный царь - Давыд!..

И что в исходе ночи
Теперь в лесную сырь
Черныш весной бормочет
За мужика псалтырь...

Что раннюю достойну
Он правит у реки,
И могут спать спокойно
На печках мужики.
<1929> 



* * * 

Бежит из глубины волна,
И, круто выгнув спину,
О берег плещется она,
Мешая ил и тину...

Она и бьется, и ревет,
И в грохоте и вое
То вдруг раскинет, то сорвет
Роскошье кружевное...

И каждый камушек в ладонь
Подбросит и оближет
И, словно высекши огонь,
Сияньем сквозь пронижет!..

Так часто тусклые слова
Нежданный свет источат,
Когда стоустая молва
Над ними заклокочет!..

Но не найти потом строки
С безжизненною речью,
Как от замолкнувшей реки
Заросшего поречья!..

Нет прихотливее волны,
И нет молвы капризней:
Недаром глуби их полны
И кораблей, и жизней!..

И только плоть сердечных дум
Не остывает кровью,
Хоть мимо них несется шум
И славы, и злословья!..
<1929> 



* * *
 
Крикливы и прожорливы вороны,
И по-лесному вежливы дрозды,
И шагу без глубокого поклона
Не сделают грачи у борозды...

Нет ничего красивее оборок
И подвенечных платьев голубей;
Сова сонлива, ястреб быстр и зорок,
Пуглив, как мелкий жулик, воробей...

Имеет признак каждое творенье:
Заливист соловей, и робок чиж...
Откуда же такое удивленье,
С каким ты на меня всегда глядишь?.
<1929> 



* * * 

Плывет луна, и воют волки,
В безумии ощерив рот,
И ель со снежною кошелкой
Стоит, поникнув, у ворот!..

Закрыл метельный саван всполье,
И дальний лес, и пустоша...
И где с такой тоской и болью
Укроется теперь душа?..

Всё слилось в этом древнем мире,
И стало всё теперь сродни:
И звезд мерцание в эфире,
И волчьи на снегу огни!..
<1929> 



* * * 

Когда вглядишься в эти зданья
И вслушаешься в гул борьбы,
Поймешь бессмыслицу страданья
И предвозвестия судьбы...

Здесь каждый знает себе цену
И слит с бушующей толпой,
И головой колотит в стену
Лишь разве глупый да слепой...

Здесь люди, как по уговору,
Давно враги или друзья,
Здесь даже жулику и вору
Есть к человечеству лазья!

А я... кабы не грохот гулкий
Безлунной полночью и днем,
Я в незнакомом переулке
Сказал бы речь пред фонарем...

Я высыпал бы сотню жалоб,
Быть может, зря... быть может, зря.
Но так, что крыша задрожала б,
Потек бы глаз у фонаря!..

Я плел бы долго и несвязно,
Но главное - сказать бы мог,
Что в этой мути несуразной
Несправедливо одинок!..

Что даже и в родной деревне
Я чувствую, как слаб и сир
Пред непостижностию древней,
В которой пребывает мир.
<1929> 



* * * 

Рыбак, не езди в бурю,
Когда со дна на берег
Бегут в лохматой шкуре
Чудовища и звери...

Пусть сеть другой закинет,
От месяца улыбку
Приняв в седой пучине
За золотую рыбку...

Челнок его потонет,
Не выйдет он на сушу...
Себя он похоронит,
Погубит свою душу!..

К утру уймется качка
И стихнет ветер крепкий,
И вдовая рыбачка
Сберет на память щепки...

А ты восславишь солнца
Ликующую славу
И парус с плоскодонца
Прибережешь на саван!..

Рыбак, не езди в бурю,
Когда со дна на берег
Бегут в лохматой шкуре
Чудовища и звери...
<1928> 




* * * 

Всегда найдется место
Для всех нас на погосте,
И до венца невесту
Нехорошо звать в гости...

У червяка и слизня
И то всё по укладу,
И погонять ни жизни,
Ни смерти нам не надо!

Всему пора и сроки,
И каждому страданью
У матери жестокой -
У жизни оправданье!

И радость и кручина,
Что горько и что сладко,
Пусть всё идет по чину,
Проходит по порядку!..

И потому страшнее
Нет ничего уловки,
Когда себе на шею
Кладут петлю веревки...

Страшны пред ликом смерти
В отчаяньи и скуке
С запискою в конверте
Опущенные руки!..

Пусть к близким и далеким
Написанные кровью
Коротенькие строки
Исполнены любовью -

Всё ж в роковой записке
Меж кротких слов прощенья
Для дальних и для близких
Таится злое мщенье.

Для всех одна награда,
И лучше знают кости,
Когда самим им надо
Улечься на погосте!
<1929> 



* * * 

Пригрезился, быть может, водяной,
Приснился взгляд - под осень омут синий!
Но, словно я по матери родной,
Теперь горюю над лесной пустыней...

И что с того, что зайца из куста
Простой ошибкой принял я за беса,
Зато, как явь, певучие уста
Прослышал я в немолчном шуме леса!

Мне люди говорят, что ширь и даль
За лесом сердцу и глазам открылась,
А мне до слез лесной опушки жаль,
Куда ходил я, как дьячок на клирос!

Жаль беличью под елью шелуху
И заячьи по мелколесью смашки...
Как на мальчишнике засевшую ольху,
Одетую в широкие рубашки!

Жаль стежки лис, наброшенные в снег,
Как поднизи, забытые франтихой,
И жаль пеньки и груды тонких слег,
Накрытых синевою тихой...

Вздохнуть на них присядет зимний день
И смотрит вниз, не подымая взгляда...
И тень от облака да я, как тень,
Бредем вдвоем по дровяному складу...

А мужикам, не глядя на мороз
Приехавшим за бревнами на ригу,
Я покажусь с копной моих волос
Издалека похожим на расстригу!
<1929> 



* * * 

День и ночь златой печатью
Навсегда закреплены,
Знаком роста и зачатья,
Кругом солнца и луны!..

День смешал цветок с мозолью,
Тень морщин с улыбкой губ,
И, смешавши радость с болью,
Он и радостен и груб!..

Одинаково на солнце
Зреют нивы у реки
И на пальцах заусенцы
От лопаты и кирки!..

Расточивши к каждой хате
Жар и трепет трудовой,
Грузно солнце на закате
Поникает головой!..

Счастлив я, в труде, в терпеньи
Провожая каждый день,
Возвестить неслышным пеньем
Прародительницы тень!..

К свежесмётанному стогу
Прислонившися спиной,
Задремать с улыбкой строгой
Под высокою луной...

Под ее склоненной тенью,
В свете чуть открытых глаз,
Встретить праздник сокровенья
И зачатья тихий час!..

Чтоб наутро встать и снова
Выйти в лоно целины,
Помешав зерно и слово -
Славу солнца и луны!
<1929> 




* * * 

Пока не прояснится
И мысль моя, и речь,
Суровой власяницы
Я не снимаю с плеч!

Увы!- за миг отрады,
Благословенный миг,
Пройти мне много надо
Под тяжестью вериг!

Но, поборов усилья
И сбросив тяжкий спуд,
Я вижу вдруг, как крылья
Растут, растут, растут!

И чую я, покорным
И сладким сном заснув,
Как бьет по крупным зернам
Простертый жадно клюв!
<1929> 




* * * 

Под кровлей шаткою моею
Дрожит и приседает дом...
   ...И сам сказать я не умею,
   И голос заглушает гром!

Сверчком сижу я за трубою,
Свернувшись в неживой комок...
   ...И говорю я сам с собою,
   Но и другим сказать бы мог,

Сказать, что в продублённой шкуре,
Распертой ребрами с боков,
   Живет и клекот грозной бури,
   И мудрость тихая веков!
<1929> 




* * * 

Упрятана душа под перехват ребра...
Душа - как торба, снаряженная в дорогу,

И разной всячинки в ней понемногу -
И медной мелочи, и серебра...

Один пешком, другой трясется на возу,
Всю жизнь, как по столбам, отсчитывая по дням.

И золото любви у всех в исподнем,
На самом дне завернуто внизу!

Равно мы все плохи... равно все хороши!
И часто человек лишь потому хороший,

Что за душою у него ни гроша,
А может, даже нет совсем души?

И потому есть люди, добрые со зла,
В себе того не замечающие даже:

У сердца нашего, как у поклажи,
Есть два конца от одного узла!

Упрятано оно под перехват ребра,
Как торба, взятая в безвестную дорогу.

И разной всячинки в нем понемногу:
И зла про всех, и про себя добра!..
<1929> 




* * *
 
Хорошо, когда у крова
Сад цветет в полдесятины...
Хорошо иметь корову,
Добрую жену и сына...
Вдосталь - силы, в меру - жира,
В жилах - тихое тепло...
Словом - жизнью жить здоровой,
Не мотаяся по миру,
Как по осени трепло.

Нет судьбы бездомной лише,
Мало радости хоть на день
Под чужой остаться крышей,
Где и темным ликом складень,
И ухват, расставив ноги,
Смотрят: что за человек?!
Сразу в доме станет тише,
Если ты, свернув с дороги,
Постучишься на ночлег!

Из закуты иль приделка
Строго выглянет хозяин...
Изойдешь тут дрожью мелкой,
Истрясешься тут, как Каин!..
Даже будь сто раз знакомый,
Так и то стрельнет в костях
И метнется сердце белкой;
Дай Бог каждому жить дома
И поменьше быть в гостях!
<1929> 




* * * 

Стучит мороз в обочья
Натопленной избы...
Не лечь мне этой ночью
Перед лицом судьбы!

В луче луны высокой
Торчок карандаша...
...Легко ложится в строку
Раскрытая душа...

И радостно мне внове
Перебирать года...
...И буковками в слове
Горит с звездой звезда...

И слова молвить не с кем,
И молвить было б грех...
...И тонет в лунном блеске
Собачий глупый брех...
<1929> 




* * * 

Помолюсь заревому туману,
Поклонюсь до земли землякам,
По пути к плотогонам пристану,
К понизовым лихим рыбакам...

Проходя голубое поречье,
На песках с заревым пояском,
Я окрепну и духом, и речью
За трудом и за черным куском.

Повстречаясь с весенней грозою,
Я заслушаюсь и загляжусь,
Как скликаются вешние зои,
Как почиет под сумраком Русь...

И когда будут спать еще в хатах
И бродить по болотам туман,
Запою я о звездах мохнатых,
О пригоршне тяжелых семян...

Не ходи ж ты за мной, мое горе,
Не цвети ж ты на тропке, плакун,
Ой, волшебницы - ярые зори!..
Шум лесной - стоголосый баюн!..
<1913, 1918> 




* * * 

Свет вечерний мерцает вдоль улиц,
Словно призрак, в тумане плетень,
Над дорогою ивы согнулись,
И крадется от облака тень.

Уж померкли за сумраком хвои,
И сижу я у крайней избы,
Где на зори окно локовое
И крылечко из тонкой резьбы.

А в окно, может, горе глядится
И хозяйка тут - злая судьба,
Уж слетают узорные птицы,
Уж спадает с застрехи резьба.

Может быть, здесь в последней надежде
Все ж, трудясь и страдая, живут,
И лампада пылает, как прежде,
И все гостя чудесного ждут.

Вон сбежали с огорка овины,
Вон согнулся над речкою мост -
И так сказочен свист соловьиный!
И так тих деревенский погост!

Все он видится старой старухе
За туманом нельющихся слез,
Ждет и ждет, хоть недобрые слухи
Ветер к окнам с чужбины принес.

Будто вот полосой некошеной
Он идет с золотою косой,
И пред ним рожь, и жито, и пшёны
Серебристою брызжут росой.

И, как сторож, всю ночь стороною
Ходит месяц и смотрит во мглу,
И в закуте соха с бороною
Тоже грезят - сияют в углу.
<1914, 1918> 




* * * 

Прощай, родимая сторонка,
Родная матушка, прости,
Благослови меня иконкой
И на дорогу покрести.

Жаль разлучаться с милой волей,
Да не идти я не могу:
Ведь никого уж нету боле
На недокошенном лугу.

Ведь выпал всем тяжелый жребий
С родной расстаться стороной,
С зарей, сиюящею в небе,
И тихой радостью земной.

Прощайте, травка-говорунья
И сиротина-борозда,-
Прощайте, ночи-полнолунья
И ты, далекая звезда,

Звезда, горящая, как свечка,
Пред светлым праздником зари!
Прощай, родимое крылечко
И ты, колечко на двери!-

И брови, дрогнувшие мукой,
И очи, скрывшие печаль,-
Растай, душа, перед разлукой
В родную ширь, в родную даль!..
<1917-1918> 




* * * 

В нашей роще есть хоромы,
А кругом хором - туман...
Там на тропках вьются дремы
И цветет трава-дурман...

Там в лесу, на косогоре,
У крыльца и у окон.
Тихий свет - лесные зори,
Как оклады у икон...

Скучно ль, весело ль Дубравне
Жить в светлице над рекой -
К ней никто в резные ставни
В ночь не стукнется клюкой.

Стережет ее хоромы
Голубой речной туман,
И в тумане вьются дремы
И цветет трава-дурман...

Ах, в весенний срок с опушки
По утрам и вечерам
Строгий счет ведут кукушки
Буйной юности кудрям,-

В ночь выходит месяц плавать,
Метит звездами года.
Кто ж дойдет и глянет в заводь,
Юн останется всегда...

Скучно ль, весело ль Дубравне:
Все одна она, одна -
Только смотрят звезды в ставни
Да сквозь сон журчит Дубна.
<1914, 1918> 




* * * 

Душа моя, как птица,
Живет в лесной глуши,
И больше не родится
На свет такой души.

По лесу треск и скрежет:
У нашего села
Под ноги ели режет
Железный змей-пила.

Сожгут их в тяжких горнах,
Как грешных, сунут в ад,
А сколько бы просторных
Настроить можно хат!

Прости меня, сквозная
Лесная моя весь,
И сам-то я не знаю,
Как очутился здесь,

Гляжу в безумный пламень
И твой целую прах
За то, что греешь камень,
За то, что гонишь страх!

И здесь мне часто снится
Один и тот же сон:
Густая ель-светлица,
В светлице хвойный звон,

Светлы в светлице сени,
И тепел дух от смол,
Прилесный скат - ступени,
Крыльцо - приречный дол,

Разостлан мох дерюгой,
И слились ночь и день,
И сели в красный угол
За стол трапезный - пень...

Гадает ночь-цыганка,
На звезды хмуря бровь:
Где ж скатерть-самобранка,
Удача и любовь?

Но и она не знает,
Что скрыто в строках звезд!..
И лишь с холма кивает
Сухой рукой погост...
<1924> 




* * * 

Я закрываю на ночь ставни
И крепко запираю дверь -
Откуда ж по привычке давней
Приходишь ты ко мне теперь?

Ты далеко,- чего же ради
Садишься ночью в головах:
"- Не передать всего во взгляде,
Не рассказать всего в словах!"

И гладишь волосы, и в шутку
Ладонью зажимаешь рот.
Ты шутишь - мне же душно, жутко
"Во всем, всегда - наоборот!" -

Тебя вот нет, а я не верю,
Что не рука у губ, а - луч:
Уйди ж опять и хлопни дверью
И поверни два раза ключ.

Быть может, я проснусь: тут рядом -
Лежал листок и карандаш.
Да много ли расскажешь взглядом
И много ль словом передашь?
<1922> 




* * * 

Ступает тишь, как сторож у ворот,
Не шелохнет ни листика, ни ветки,
Лишь дочка чернокосая соседки,
Как птица полуночная, поет.

О чем, Айше, так грустно ты поешь?
Мне чуждо дикое твое наречье.
Ты с моря, я с далекого поречья.
Тебя - волна, меня вскормила рожь.

Но не забыть, пока поет в душе,
Во мне самом баюн сладкоголосый,
Чужой весны камнистого откоса
И песенки тоскующей Айше.




* * * 

Стал голос хриплый, волос грубый
И грузны руки, как кряжи,
А у тебя все те же губы
И за ресницей - как во ржи.

От этой непосильной лямки
Уж еле переводишь дух,
А тут в глазах играют ямки,
И в ямках золотится пух.

И так завидно, что улыбка
Не сходит с твоего лица.
Когда ты клонишься над зыбкой,
Поешь в полутени светца.

И будешь петь ты так же нежно,
Какая б ни прошла гроза:
За пологом пророс подснежник,
Цветут душистые глаза!..




* * * 

Сегодня день морозно-синий 
С румянцем был во все лицо, 
И ели, убранные в иней, 
Обстали к вечеру крыльцо.

Вздыхая грузно на полатях, 
До света грежу я всю ночь, 
Что эти девки в белых платьях 
И между ними моя дочь...

Глаза у них круглы и сини 
Под нежной тенью поволок, 
И наверху, посередине, 
Луны отбитый уголок...

Глаза их радостны и чисты, 
А щёки мягче калачей...
...И звезды снизаны в мониста 
На нити тонкие лучей!

И дух такой морозно-синий, 
Что даже распирает грудь...
И я отряхиваю иней 
С висков, но не могу стряхнуть!
1929 



* * * 

Уставши от дневных хлопот,
Как хорошо полой рубашки
Смахнуть трудолюбивый пот,
Подвинуться поближе к чашке...

...Жевать с серьезностью кусок,
Тянуть большою ложкой тюрю,
Спокойно слушая басок
Сбирающейся за ночь бури...

Как хорошо, когда в семье,
Где сын - жених, а дочь - невеста,
Уж не хватает на скамье
Под старою божницей места...

...Тогда, избыв судьбу, как все,
Не в диво встретить смерть под вечер,
Как жницу в молодом овсе
С серпом, закинутым на плечи.
<1928> 




* * * 

Я тешу и лелею грусть,
Один брожу по дому
И не дивлюсь, и не дивлюсь
На ясном небе грому...

У всех у нас бывает гром
В безоблачной лазури,
И сердце ходит ходуном
От беспричинной дури.

От вздорных мимолетных слез
Никто, никто не слепнет,
И жизнь, как с дождика овес,
Корнями только крепнет.

И после нехороших слов,
С которых враг зачахнет,
За тыном луговой покров
И роща гуще пахнет.

Но вот когда без глупых бурь
Неведомо откуда
Вдруг с сердца опадет лазурь,
Как старая полуда,

Когда на миг застынет кровь,
С лица сойдет улыбка,-
Без слов поймешь, что не любовь,
А велика ошибка.

Что по ошибке роковой,
Все проворонив сроки,
Безумный год сороковой
Встречаешь одинокий.

Что за такую уйму лет,
Лишь вынутый из рамки,
И схожесть сохранил портрет,
И две счастливых ямки,-

И глаз поддельную эмаль
Из-под узорной шали...
Но мне не жаль теперь, не жаль
Ни счастья, ни печали.

Всему пора, всему свой час -
И. доброму, и злому...
И пусть луны лукавый глаз
Кривится из-за дома!
<1929> 




* * * 

Лежит заря, как опоясок,
И эту реку, лес и тишь
С их расточительностью красок
Ни с чем на свете не сравнишь!

Нельзя сказать об них словами,
И нету человечьих слов
Про чащуру с тетеревами,
Про синеву со стаей сов...

Но, вставши утром спозаранья,
Так хорошо склониться ниц
Пред ликом вечного сиянья,
Пред хором бессловесных птиц...
<1928-1929> 




* * * 

Словно друг, сверчок за печью
   Тянет разговор,
И глядит по-человечьи
   Маятник в упор.

От тревог и неудач уж
   Желоба на лбу...
Что ты плачешь, что ты плачешь
   На свою судьбу?

От окна ложится тенью
   С неба синий свет,
След далекого виденья,
   Память прежних лет.

От твоих слез сердце сжалось
   И стучит в крови,
Значит, мне еще осталась
   Жалость от любви...
<1928> 




* * * 

Страданья много в жизни,
Но больше лжи и чуши:
Узнай ее да вызнай
Чудную штуку - душу!

В ней, как в бездонной торбе,
За каждыми плечами
Набиты туго скорби,
Удачи и печали.

Душа - лихая штука,
А вызнать душу - жутко:
Живет в ней часто мука,
Похожая на шутку!
<1929> 




* * * 

В свой черед идет год за год,
И захочешь сам ты, нет ли:
В верный срок морщины лягут,
Словно после зайца петли.

И прикроют их седины,
Словно белою порошей,
И кому-то всё едино,
Что плохой ты, что хороший!
<1929> 




* * * 

Ушла любовь с лицом пригожим,
С потупленной улыбкой глаз,-
Ты прожила, и я жизнь прожил,
И не для нас вверху луна зажглась.

Красуяся венцом в тумане,
На облаке луна лежит,
Но ни тебя она не манит,
Ни больше мне она не ворожит...

Прошли веселые отжинки,
На стражу встал к воротам сноп,
И тихо падают снежинки
Тебе в виски, а мне на хмурый лоб.

Теперь пойдут крепчать морозы,
И надо нам, тебе и мне,
Спешить, обмахивая слезы,
На ворох умолота на гумне.

И не понять нам вести черной,
Под вечер огребая ток,
Когда метла схоронит в зерна
С безжизненной головкою цветок.
<1929> 




* * * 

Слова жестоки, мысли зыбки,
И призрачны узоры снов...
Хочу, и вот - не получается улыбки,
Раскрою рот - и нету нежных слов...

Верней всего - забыто слово,
Откуда льются все слова...
Но чуда прежнего всё ожидаешь снова,
Не глядя, что седеет голова.

Безмолвна ночь и безответна...
Какой же это злой колдун
Провел меня и обморочил незаметно
И вместо кос подсунул мне колтун?!

Вот так бы лечь навеки лежнем,
Любуясь в прорезь полотна,
Где взглядом ласковым, таким твоим и прежним,
Глядит в окно лукавая луна...
<1929> 




* * * 

     Доколе
Любовь без лукавства
     И в скрытости
          Нашей
     Без боли,
     Мы словно у чаши,
               Где яства
          Без сытости,
     Перца и соли...

     Пока же для соли
               И перца
     Найдем мы и долю,
               И меру,
     И наша одежда
               От моли
                    И в боли
     Источится сердце,
Любовь же, попавши в неволю,
     Утратит надежду
          И веру...
<1929> 




* * * 

Всего непосильнее злоба
И глаз уголки в черноте...
Быть может, и так пронесло бы,
Да радость и годы не те...

Земной я, как все, и не спорю,
Что в сердце - как в курной избе.
Но нет для меня больше горя
Принесть это горе тебе...

Неплохо б узнать, хорошо бы
Размекать пораньше в тиши,
Что вот облака да сугробы,
Да дали одни хороши.

А тут всё так грустно и грубо,
И мне самому невдомек,
С чего я в пушистые губы
Целую в опушке пенек!..

И дрожь, и тепло на утробе,
Хоть губы твоим не чета...
И в облаке или сугробе
Земли пропадает черта.

И так хорошо мне в узоре
Дремотных прозрачных лесов
В недолгие зимние зори
Вглядеться без дум и без слов!..

И сердцем одним до озноба
Изведать предвечный покой,
К груди лебединой сугроба
Прильнув воспаленной щекой...
<1928-1929> 




* * * 

Какие хитроумные узоры
   Поутру наведет мороз...
Проснувшись, разберешь не скоро:
   Что это - в шутку иль всерьез?

Во сне еще иль это в самом деле
   Деревья и цветы в саду?
И не захочется вставать с постели
   В настывшем за ночь холоду.

Какая нехорошая насмешка
   Над человеком в сорок лет:
Что за сады, когда за этой спешкой
   Опомниться минуты нет!

И, первым взглядом встретившись с сугробом,
   Подумается вдруг невпопад:
Что, если смерть, и нет ли там за гробом
   Похожего на этот сад?!
<1929> 




* * * 

Моя душа дошла до исступленья
У жизни в яростном плену,
И мне не до заливистого пенья
Про соловья и про луну!

Легла покойницей луна за тучу,
Давно умолкнул соловей,
И сам себя пугаю я и жучу
Остатком радости своей...

И сам не знаю я, горит ли это
Любви обугленный пенек,
Иль бродит неприкаянный по свету
Зеленый волчий огонек!..

Ни выдумка веселая, ни шалость,
Ни смех не прозвенит в избе -
Всё отошло и всё смешалось
В глухой и призрачной судьбе...

Так осенью в ночи над волчьим лазом
На ветке хохлится сова,
Пред зимней спячкою едва
Водя одним полуоткрытым глазом...
<1929> 




* * * 

Я устал от хулы и коварства
Головой колотиться в бреду,
Скоро я в заплотинное царство,
Никому не сказавшись, уйду...

Мне уж снится в ночи безголосой,
В одинокой бессонной тиши,
Что спускаюсь я с берега плеса,
Раздвигаю рукой камыши...

Не беда, что без пролаза тина
И Дубна обмелела теперь:
Знаю я, что у старой плотины,
У плотины есть тайная дверь!

Как под осень, опушка сквозная,
И взглянуть в нее всякий бы мог,
Но и то непреложно я знаю,
Что в пробоях тяжелый замок!

Что положены сроки судьбою,
Вдруг не хлынули б хляби и синь,
Где из синих глубин в голубое
Полумесяц плывет, словно линь...

Вот оно, что так долго в печали
Всё бросало и в жар и озноб:
То ль рыбачий челнок на причале,
То ль камкой околоченный гроб!

Вот и звезды, как окуни в стае,
Вот и лилия, словно свеча...
Но добротны плотинные сваи,
И в песке не нашел я ключа...

Знать, до срока мне снова и снова
Звать, и плакать, и ждать у реки:
Еще мной не промолвлено слово,
Что, как молот, сбивает оковы
И, как ключ, отпирает замки.
<1928-1929> 




* * * 

Мне не уйти из круга,
В котором мне дана
Бессменная подруга,
Полночная луна...

Я вижу блеск и славу,
Сияние лучей
И взгляд ее лукавый,
Призывный и ничей...

И чую я коварство,
Безумье и обман,
Когда из царства в царство
Плывет ее туман...

И знаю, как убога
Своею простотой
Души моей берлога
Пред этой высотой!..

Не потому ль недуги
И беспокойный жар
Таинственной подруги
Единственный мне дар...

Но, со звериной дрожью
Весь погружаясь в мир,
Как я душой берложьей
В нем одинок и сир!

И верю вот, что в некий,
В последний смертный час
Она закроет веки
Моих потухших глаз...

И сладко мне подумать
Без друга и жены,
Что в этот час угрюмый
Последней глубины

Она, склонясь на плечи
И выпив жадно кровь,
В углу затеплит свечи
За верность и любовь.
<1929> 




* * * 

Душа - как тесное ущелье,
Где страстный возгорелся бой,
А жизнь в безумьи и весельи
Стремглав несется пред тобой.

И мир, теряясь далью в небе,
Цвета и запахи струит,
Но в ярком свете черный жребий
Для всех и каждого таит...

Страшись в минуту умиленья
Меч опустить и взять цветок,
Тебя сомнет без сожаленья
Людской стремительный поток!

Доверчиво вдыхая запах,
Впивая жадно аромат,
Погибнешь ты в косматых лапах,
Остановившись невпопад!

Под этой высью голубою,
Где столько звезд горит в тиши,
Увы!- нам достаются с бою
Все наши радости души.

Но вот... когда б мы не страдали,
Не проклинали, не клялись,
Померкли б розовые дали,
Упала бы бессильно высь...

И кто бы захотел, с рожденья
Избегнув страшного кольца,
Прозреть до срока наважденье
В чертах любимого лица?

Кто согласился бы до срока
Сменить на бездыханный труп
И глаз обманных поволоку,
И ямки лживые у губ?

И потому так горек опыт,
И каждый невозвратен шаг,
И тщетен гнев, и жалок ропот,
Что вместе жертва ты и враг,-

Что на исход борьбы напрасной
Падут в неведомый тайник
И образ юности прекрасный,
И оскорбительный двойник.
<1929> 




* * * 

О чем в ночи шепочут ивы,
      Поникши у дорог?
   Но разум мой кичливый
      Их разгадать не мог...

Куда плывет простор бескрайный,
   Откуда льется свет?
      Вот это тайна... тайна,
   И ей разгадки нет!

Весна, берез зеленокудрость
      И свежесть их лица...
   Вот только это мудрость,
      Которой нет конца!
<1929> 




* * * 

Душа покоя лишена!
  Какая вышина и тишина...
    Из облака плывет луна,
      Среди прозрачности такой
        Лаская белоснежною рукой
          Туман над сонною рекой!
            Какая тишина!

В душе тревога и обман,
  И скачущий из лучезарных стран
    Конь без удила и стремян,
      И светлый всадник над лукой...
        ...Прекрасен ты, небесный дар - покой,
          И все же мне с моей тоской
            Желаннее обман!
<1929> 






* * *

Была душа моя светла 
Той теплотою человечьей, 
С какою глупая ветла 
Хватает путника за плечи! 

С какой приземистая рожь 
Отвешивает всем поклоны... 
С чего же, милый друг, с чего ж 
Под бровью огонёк зелёный?.. 

Иль за плечами добрый дух 
Сложил лазоревые крылья?.. 
Уж не с того ли, верный друг, 
Порою зол, порой уныл я? 

Ах, знаю я, что злоба - ложь, 
И нету тяжелее муки 
Познать, что чаще прячут нож, 
Когда на сердце держат руки! 

Что часто и друзья мои 
В признанья, связанные с дрожью, 
Мешают тайный яд змеи, 
Что на друзей и сам похож я? 

О, эта золотая дрожь 
И взгляд, с участьем обронённый, 
С каким отвешивает рожь 
И под серпом земле поклоны! 

Тяжка людская коловерть! 
И всё ж, смирясь душою сирой, 
В ней надо встретить даже смерть 
Как нежное лобзанье миру! 




* * *

Так ясно всё и так несложно: 
Трудись и всё спеши домой 
И всё тащи, как зверь берложный, 
Иль праотец косматый мой. 

Из края в край корежь, ворочай 
И не считай часы и дни 
И только ночью, только ночью 
Опомнись, вспомни и вздохни. 

За день-деньской, такой же мелкий, 
Как все, устанешь, а не спишь. 
И видишь: вытянулись стрелки 
Недвижно усиками в тишь. 

И жизнь вся кажется ошибкой: 
Из мглы идёшь, уходишь в мглу, 
Не знаешь сам, когда же зыбку 
Любовь повесила в углу. 

И всё простишь, всему поверишь, 
Найдёшь разгадку и конец - 
Сплелись три ветви, и теперь уж 
Ты - мать, а я... а я - отец... 

И уж не больно и не жутко, 
Что за плечами столько лет: 
Что на висках ложится след, 
Как бодрый снег по первопутку. 

1929




* * *

Если б жил я теперь не за Пресней, 
Где труба заслонилась трубой, 
Ах, вот если... ещё бы раз если... 
За ворота я вышел бы с песней 
И расстался бы нежно с тобой! 

Я ушёл бы в туман на поляну 
И легко перенёс бы обман... 
И подплыла б луна, как беляна... 
И всплыла бы звезда-талисман! 

А теперь эти дни как оглобли! 
Словно скрип от колёс - эта жизнь! 
Не навек ли тогда, не по гроб ли 
Мы, не ведая слёз, поклялись? 

Кто же думал, что клятва - проклятье? 
Кто же знал, что так лживы слова? 
Что от нежного белого платья 
На заплатки пойдут рукава? 

Юность, юность! Залётная птица! 
Аль уж бороду мне отпустить? 
Аль уйти и ни с кем не проститься, 
Оглянуться с пути и простить? 

И страшусь я, и жду сам развязки... 
И беглец я, и... скорый гонец! 
Так у самой затейливой сказки 
Нехороший бывает конец... 

И когда я в глаза тебе гляну, 
Не поймёшь уж теперь... не поймёшь, 
Что луна на ущербе - беляна 
Аль из сердца исторгнутый нож?.. 

Ну и что ж? - Плакать тут, на народе, 
Душу черпая с самого дна? 
Всякий скажет: "Чудак или... вроде... 
Видно, кость ему ломит к погоде, 
И виски бередит седина!" 





* * *

В багровом полыме осины, 
Берёзы в золотом зною, 
Но стороны своей лосиной 
Я в первый раз не узнаю! 

Деревня прежняя: Дубровки, 
Отцовский хутор, палисад, 
За палисадом, как в обновки, 
Под осень вырядился сад! 

Отец и мать за хлопотнёю, 
Всегда нехваток, недосуг. 
И виснут вышивкой цветною 
В окне околица и луг. 

В лугу, как на рубашке, проймы, 
Река-бочажница вдали... 
В трубу серебряную с поймы 
По зорям трубят журавли... 

Идёт, ка прежде, всё по чину, 
Как заведёно много лет... 
Лишь вместо лампы и лучины 
Пылает небывалый свет. 

У окон столб, с него на провод 
Струится яблочкин огонь... 
...И кажется: к столбу за повод 
Изба привязана, как конь!.. 

Солома - грива... жерди - сбруя... 
Всё тот же мерин... тот же воз... 
Вот только в сторону другую 
У коновязи след колёс... 





* * *

Поутру нелады и ссоры 
И неумытое лицо. 
Ох, как же закатилось скоро 
В лазью мышиную кольцо! 

И вот слеза едка, как щёлок, 
В озноб кидает мутный смех; 
И выцвел над кроватью полог, 
И вылинял на шубке мех. 

Ах, эта шубка, шубка эта 
Какая-то сплошная боль! 
И платье розовое где-то 
На дне сундучном точит моль. 

И оба мы глядим пугливо, 
Как на поток бежит гроза. 
На берегу цветок счастливый, 
И у него твои глаза. 





* * *

Пылает за окном звезда, 
Мигает огоньком лампада; 
Так, значит, суждено и надо, 
Чтоб стала горечью отрада, 
Невесть ушедшая куда. 

Над колыбелью - тихий свет 
И как не твой - припев баюнный... 
И снег... и звёзды - лисий след... 
И месяц золотой и юный, 
Ни дней не знающий, ни лет. 

И жаль и больно мне спугнуть 
С бровей знакомую излуку 
И взять, как прежде, в руки - руку: 
Прости ты мне земную муку, 
Земную ж радость - не забудь! 

Звезда - в окне, в углу - лампада, 
И в колыбели - синий свет. 
Поутру - стол и табурет. 
Так, значит, суждено, и - нет 
Иного счастья и не надо!.. 





* * *

Мне говорила мать, что в розовой сорочке 
Багряною зарёй родился я на свет, 
А я живу лишь от строки до строчки, 
И радости иной мне в этой жизни нет... 

И часто я брожу один тревожной тенью, 
И счастлив я отдать всё за единый звук, - 
Люблю я трепетное, светлое сплетенье 
Незримых и неуловимых рук... 

Не верь же, друг, не верь ты мне, не верь мне, 
Хотя я без тебя и дня не проживу: 
Струится жизнь, - как на заре вечерней 
С земли туман струится в синеву! 

Но верь мне: не обман в заплечном узелочке - 
Чудесный талисман от злых невзгод и бед: 
Ведь говорила мать, что в розовой сорочке 
Багряною зарёй родился я на свет. 





* * *

Земная светлая моя отрада, 
О птица золотая - песнь, 
Мне ничего, уж ничего не надо, 
Не надо и того, что есть. 

Мне лишь бы петь да жить, любя и веря, 
Лелея в сердце грусть и дрожь, 
Что с птицы облетевшие жар-перья 
Ты не поднимешь, не найдёшь. 

И что с тоской ты побредёшь к другому 
Искать обманчивый удел, 
А мне бы лишь на горький след у дома 
С полнеба месяц голубел: 

Ведь так же будут плыть туманы за ограду, 
А яблонные платья цвесть, - 
Ах, милый друг, мне ничего не надо, 
Не надо и того, что есть. 





* * *

Устать в заботе каждодневной 
И всё ж не знать, как завтра быть, - 
Трудней всё и труднее жить, 
Уехать бы назад в деревню... 

Никак тут не привыкнешь к людям, 
А рад привыкнуть, рад бы, рад... 
А хлеб уж как-нибудь добудем: 
Живут же вон отец и брат!.. 

Привыкнешь тут без горя плакать, 
Без неудач искать крючок. 
Вот только жив ли рог, собака 
Да есть ли за трубой сверчок... 

В людях, а стал сам нелюдимый 
И непохожий на себя... 
Идёшь - и все проходят мимо 
Так - без любви и не любя... 

Иной вдруг обернётся гневно 
И так тебе посмотрит вслед, 
Что помнить будешь много лет: 
Уехать бы назад в деревню!.. 





* * *

Опять, опять родная деревенька, 
Коса и плуг, скрипун-отец и мать; 
Не знаешь сам, пройдёт в работе день как 
И рано лень как поутру вставать. 

Гляжу в окно за дымчатые прясла 
И глаз от полусонья не протру. 
Река дымит, и розовое масло 
Поверх воды лоснится поутру. 

Уж младший брат в сарае сани чинит, 
За летний зной обсохли переда, 
И, словно пена в мельничной плотине, 
Над ним журчит отцова борода: 

"Немного седнясь только хлеба снимем, 
А надо бы тебя - пора! - женить". 
И смотрит вдаль: за садом в синем-синем 
С гусиным криком оборвалась нить. 

В уме считает, сколько ржи и жита, 
И загибает пальцы у руки, 
А яблоки из рукавов расшитых 
За изгородку кажут кулаки. 

"Дорога, видно, за зиму захрясла, 
Как раз покров-то встретим на снегу". 
Гляжу в окно - за дымчатые прясла - 
И долго оторваться не могу. 






* * *

В жизни всему свои сроки, 
Всякому лиху пора... 
Две белопёрых сороки 
Сядут на тын у двора. 

Всё по порядку гадалки 
Вспомнят, что сам позабыл, 
Что погубить было жалко 
И, не губя, погубил... 

Словно бродяги без крова, 
В окна заглянут года... 
Счастье - как пряник медовый! 
С солью краюха - беда! 

Лень ли за дверь оглянуться, 
Палкой воровок спугнуть. 
Жалко теперь обмануться. 
Трудно теперь обмануть... 

Вечер пройдёт и обронит 
Щит золотой у ворот... 
Кто ж тебя за руку тронет, 
Кто же тебя позовёт? 

Те же, как веточки, руки, 
Те же росинки у глаз. 
Только теперь и разлуки 
Не посулят ни на час... 

Юность - пролёт голубиный! 
Сердце - пугливый сурок! 
То лишь краснеет рябина 
В стрекоте вещих сорок! 






* * *

В лесу на проталой полянке, 
В дремучем весеннем бору 
Устроили зайцы гулянки, 
Затеяли зайцы игру... 

Звенели весенние воды, 
И прыгал с пригорка родник, 
И зайцы вели хороводы, 
Забывши про мой дробовик. 

И зайцы по-заячьи пели, 
Водили за лапки зайчих... 
И радостно сосны шумели, 
И звёзды качались на них... 

Всю ночь я бродил всё и слушал, 
Ах, друг мой, открою тебе: 
За бедную заячью душу 
Я так благодарен судьбе!.. 






* * *

На чужбине далёко от родины 
Вспоминаю я сад свой и дом, 
Там сейчас расцветает смородина 
И под окнами птичий содом... 

Там над садом луна величавая, 
Низко свесившись, смотрится в пруд, 
Где бубенчики жёлтые плавают 
И в осоке русалки живут... 

Она смотрит на липы и ясени 
Из-за облачно-ясных завес, 
На сарай, где я нежился на сене, 
На дорогу, бегущую в лес... 

За ворота глядит, и на улице, 
Словно днём, - только дрёма и тишь, 
Лишь причудливо избы сутулятся 
Да роса звонко падает с крыш, - 

Да несётся предзорная конница, 
Утонувши в туманы по грудь, 
Да берёзки прощаются - клонятся, 
Словно в дальний собралися путь!.. 

Эту пору весеннюю, раннюю 
Одиноко встечаю вдали... 
Ах, прильнуть бы, послухать дыхание... 
Поглядеть в заревое сияние 
Милой мати - родимой земли. 






* * *

Под окном сидит старуха 
И клюкой пугает птах 
И порой вздыхает глухо, 
Навевая в сердце страх... 

Я живу в избушке чёрной, 
Одиноко на краю, 
Птахам я бросаю зёрна, 
Вместе с птахами пою... 

Встану я с зарёю алой, 
Позабуду ночи страх, 
А она уж раньше встала, 
Уж клюкой пугает птах... 

Ах, прогнал бы сторожиху, 
Ведь бедна моя изба, - 
Да старуху - злое лихо 
Наняла сама судьба... 






* * *

Снова лес за туманами, 
То туман над полянами 
Али дым от кадил... 
Вот иду я дорожкою, 
В мягком мху меж морошкою, 
Где когда-то ходил... 

Вот и речка журчащая 

Льётся чащею, чащею, 
Словно в чащу маня, - 
Снова, снова я маленький: 
Цветик маленький, аленький, 
Аль не помнишь меня? 

Всё, что было, - приснилося, 
Всё прошло - прояснилося, 
И утихла гроза... 
Что ж стоишь под осинкою 
В сних глазках с росинкою - 
Али это слеза?.. 

Звёзды светятся, светятся, 
Уж никто мне не встретится: 
Тихо, грустно вокруг... 
Ах, мне жаль даль весеннюю - 
Беззаботное пение 
И тебя, милый друг... 

Может, снилось - не сбылося, 
Может, было - забылося, - 
Ах, никто не видал, 
Как в лесу на проталинке 
Цветик маленький аленький 
Умирал, увядал... 






* * *

Я иду, за плечами с кошёлкою, 
С одинокою думой своей, 
По лесам, рассыпаясь и щёлкая, 
Запевает весну соловей. 

Попадают мне странницы, странники, 
Как и я, все идут не спеша. 
Зацветают поля и кустарники, 
И моя зацветает душа. 

Вот село, не берёзах скворешники, - 
Ручейки у закуток журчат, - 
И так весело с ними в орешнике 
Затаилася песня девчат... 

Под вечернею, розовой дымкою, 
Когда дремлет весенняя Русь, 
Я пройду по селу невидимкою 
И у крайней избы постучусь. 

В изголовье усталого пахаря, 
После страдного, вешнего дня, 
Сны воркуют, как дикие вяхири, 
И никто не окликнет меня... 

На краю под резной боковушею 
Невидимкою я постою, 
Постою, воркованье послушаю 
И в пути в забытьи запою. 

А как мину канаву за нивою, 
Словно к ласковой матери сын, 
Я склонюсь головою счастливою 
Средь семьи говорливых осин... 




Дата публикации: 24.09.2010,   Прочитано: 5690 раз
· Главная · О Рудольфе Штейнере · Содержание GA · Русский архив GA · Каталог авторов · Anthropos · Глоссарий ·

Рейтинг SunHome.ru Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
Вопросы по содержанию сайта (Fragen, Anregungen)
Открытие страницы: 0.09 секунды