Пожертвовать, spenden, donate
Главное меню
Новости
О проекте
Обратная связь
Поддержка проекта
Наследие Р. Штейнера
О Рудольфе Штейнере
Содержание GA
Русский архив GA
Изданные книги
География лекций
Календарь души35 нед.
GA-Katalog
GA-Beiträge
Vortragsverzeichnis
GA-Unveröffentlicht
Материалы
Фотоархив
Видео
Аудио
Глоссарий
Биографии
Поиск
Книжное собрание
Авторы и книги
Тематический каталог
Поэзия
Астрология
Г.А. Бондарев
Антропос
Методософия
Философия cвободы
Священное писание
Die Methodologie...
Печати планет
Архив разделов
Terra anthroposophia
Талантам предела нет
Книжная лавка
Книгоиздательство
Алфавитный каталог
Инициативы
Календарь событий
Наш город
Форум
GA-онлайн
Каталог ссылок
Архивные разделы
в настоящее время
не наполняются
Поэзия

Локтев Андрей Аркадьевич (род. 1959)

Без музыки

                 * * *

Скрипят заржавленно качели
По целым дням.
И цвет черешни недоспелой
Как старый шрам.

Младенца малого в купели
Он крестит сам.
Над выцветшей от зноя елью
Вознесся храм, забытый храм.

Щепотку молча он сжимает,
Как-будто соль,
И мир тихонько засыпает,
Забыв про боль.

Он смотрит к небу и ликует
Сквозь леты лет,
Щадящий взгляд его рождает
Прозрачный свет.

Вот он, склоненный над купелью, -
Мгновенье, стой!
Дитя он посыпает зельем, -
То жизни соль и смерти соль.

Еще мгновенье - и уйдет он
В далекий край, незримый край.
И тучи черные поглотят
Надежды даль...

Пусть будет так, пусть не вернется
В подлунный мир, безумный  мир,
Пусть тучи черные поглотят
Его пути, его пути.

Ведь если он вернется к людям
Хоть в этот час, рассветный час,
Иудов среди нас пребудет -
Все повторится еще раз.

Все повторится - вера, стоны,
Мерцанье факелов и глаз,
Пыль преклоненья и погоны,
"Убрать!" - отрывистый приказ.

Он знает это и прощает
Бездумья лень, безверья мель.
И лишь новорожденным дарит
Свою купель, свою купель.

Ребенка малого в купели
Он крестит сам, он крестит сам.
Потом, взглянув к вершине ели,
Уходит в храм, забытый храм.




                   * * *

Щепоть, крестившая ребенка,
Разбита камнем - мир в бреду.
А он, увидев кровь, смеется,
Ох, горько-весело ему.

И мир беспутный кружит версты,
И ищет суть - вне духа суть.
Но указательные пе рсты
Не кажут путь, спасенья путь

Все повторяется как прежде -
За кругом круг, за кругом круг,
И он уходит и приходит,
Не счесть его кровавых мук

Скрипят заржавленно качели
По целым дням.
И цвет черешни недоспелой
Как старый шрам.

Июль 1977



Кавалеру Гофману, композитору и вообще сочинителю

Я бы сказал: люблю
Если б был я язычник
Если бы не был язык мой погублен,
Зазубрен и скручен подагрой для "ль"
Если бы не был он груб
Если б не был отрублен
Я бы сказал...

А так говорю: да
Ад де мной пройден
С конца до начала
И все - на карачках
Резвые крылья с копытами
В недрах земли
Вряд ли помогут, сложи их у входа, приятель,
И потихоньку, но бодро - Vivace! - ползи

Мнятся и мнутся по мраморам и по гранитам
Голые пятки души, -  и не розов их цвет
Ёкает сердце и цокают ребра в раскачку
Бодро ползи, или - Миносу на обед

Лимб как нимб
Где-то там, на венце верхатуры
Я вел мелодию и провалился вслед пальцам
В клавиатуре сознанья зияла дыра
Будто бы дунул в отверстье космической флейты
("До" во второй октаве, "до-диез" - "фа")

Знал бы я музыку
Звал бы по имени фею - Фрэей
В пламени счел бы седой иероглиф огня




             * * *

Я бы сказал - "Люблю",
А так говорю - "Нет!"

 


                      * * *

Тема для тени в дуэли с ее антитенью
Ни тебе нити, ни тяти, ни тети, ни тити
Стены как стены - черны, всюду ровно почтенны
Будто и храм, вроде склеп, словно морг -
Пуп рояля
В декку свалилися - летел, ух, как-будто влюбился
В декку рояля, как в Мекку - свалился со стуком.
Эхо ли это от того "фа" во второй октаве?





                             * * *

Струны вверху - сухожилия черта Антипки.
Вот, наконец, я увидел механику Баха:
Видимость бездны пространства подать бездной мысли
Только слова все мешают, язык бы кто вырвал!?

Музыка - злоба немых и любовь тугоухих
Музыка - жизнь мириадов и смерть мириадов
Духов - над миром, над морем, над мором,
                                над адом, над модусом
Музыка  -  кы-зум-зум-зум
Аки мразь и заика!
Музыка - вот: безответственна рядом со словом.
Ливней периоды, линий периоды, орды и оды,
Формы в движении, рифмы в видении, дыры.
Дыры в сознании - благословенные дыры.
Рады чему еще больше могли бы быть люди?

Людям служить? - Бить в сознании дыры наотмашь
Шмяк - и - дыра, там пианиссимо, здесь - маэстозо,
Ну а теперь - Tutti! Tutti! -  все, вплоть до барабанов...




                             * * *

Струны вверху - сухожилия черта Антипки.
Пой и гляди - сухожилия тянутся к Богу.
Сутры на флейте тяни будто утро на свете.




                                 * * *

В знак ремесла дал мне черт два этюда для пробы
Дал он мне гребень - чесать контроктавы канаты,
Дал контроктаву - чесать чтобы было что гребнем.
Сам занялся языком - прокалил скальпель Кали,
Ватой заткнул уши, ноздри и веки, и память.
Рот и гортань набухал мне вискозой и хлопком,
Ватой стерильной, готовя резекции поле.
Бритву ритмично метнул - и язык мой в отказе.

Зюка, заика - Зимбабве, не Замбия даже.
В ночи кромешной молчу и чешу гребнем струны.
Руны ли, дрыны ли, руны ли, дыры и дыры...

Я бы сказал: "Люблю" -
Вынет  вату - спою

Ю-ю-ю -ю
Ю-ю -ю
Ю-ю.

1991




Апрель

(письмо от Кольки с «того света»)

Когда мягчится сгусток тел
И спазм души их отступает
Когда природа усыпляет
День, страстотерпец наших дел,

Печали мягкие напевы
Невесть откуда льются в быль
И в черной синеве Аиль
Как перламутер голубеет

По розоватым дымкам снов
Освобожденных от борений
Не ввысь иду - в ущелье зол
Где демоны от жажды тлеют

Я влагу неба им несу
В ладонях сложенных ладьею
А кто уже не ждал, тому
Скажу два неприметных слова:

"Простите, Духи!" -  Не за тем
Скажу, чтоб дали мудрость, силу,
Но просто мы их позабыли,
Забрав все, что могли, наверх

Там, наверху, клубится жизнь,
Основанная на их смерти,
И все нам мало: "Черти! Черти!"
Кричим мы вместо тихих тризн

А посему, когда земля
Вдруг вместо брюквы и морковки
Нам дарит маковы головки
Или кустится конопля

Знай, друг, - то просьба помянуть
Подземных троллей чудь и жуть,
Но не глотком горчащим дыма,
А словом, молвленным, любимым

Ведь только тем, что любишь сам
Делиться можешь с небесам-
и с подземельем, где наш прах
Не в скорби – во Христе восстах.





        Львиная доля

                        На смерть друга
                        Н.Данелия
                        На смерть друга
                        А.Мукасея


Львиная доля
Долина волений
Вся в валунах
Поищи-ка тропу
Пятясь, сопя,
Спотыкаясь о камни
Прыгай с криком
Сыпься по склону
В серных парах
Хорохорься, ну !

Львиная доля
Лавина виньеток
Пламени
Глаз и рука одно
Дно видишь там
Где все видят небо
Что ж, обопрись о дно

Боги -  в гобое, в Гоби и в гибели,
В голых сосках сестры на песке
Сера - песок твой
Воют сестрицы
Пламя рожая вместо детей

Драма у Рамы - Раванна не виден
Вьется у лба булавою в висок
Целится сок твоей крови выпить
Испепеляющий сок

Воды двинуть своими словами
Землю мять или воздух дуть
Легче легкого. - Плавить пламя
Строками рыхлыми невмоготу

Я бы был бог
Если б хобби быта
Бранью вознес в сан бытия

Ты бы был жив
Если б выждал лики
Вместо Кали в ожогах сна

Ты живешь мертв
В веренице смыслов
Вложенных в недра
Дивных миров
Ссохлось и в амулет превратилось
Юное мертвое тело твое

Эту фигурку из терракота
Руки - настежь - навстречу всему
Я надеваю на длинную шею
Архиоптериксову мою

И полетим,  - тут недолго,
Гений -
Огненный Сфинкс -
подскажет нам путь.





*   *   *

Есть белый хлеб.  Пить красное вино.
Смотреться в Нил как в зеркало из меди
Но видеть не себя, а грустное лицо
Однажды средь полуночного бреда

Из тьмы бессонницы возникшее. Как в храме
Икона смотрит, так смотрел и Он
И все, и ничего во мне не понимая,
Но светом тихим озаряя мою майю -

Украдки чувств, ужимки дум и слов,
Прилепленные с четырех углов
Винтами глаз к коричневому мраку
Вещей с присохшими к ним бирками имен.

Я жил как вы, как все, в пучину самосуда
Роняя жизнь и подставляя рот
Под капли молока жемчужного, под груди
Природы.
Двадцать было мне... Лет? - Осеней. В тот год
Душа моя рождалась в иступленьи
Джаз-рока, Библии, Раджнеша и стихов
Залитых морем португальского портвейна.
Он был недешев, но целителен, ведь в нем
Был привкус Атлантиды. И под пенье
Смычка Понти*, отпавшего от Вишну,
Я тщился жить - никак не научусь,
Мечтал любить - никак не налюблюсь,
Зане любовь готовил трепетно, как пищу
Для взгляда, а съедали - будто пиццу...

С тех пор во мне черт мало изменил -
Хотел использовать как вид Фауст-патрона.
Со страху я насрал в его корону,
На том и спасся...
                        Он - всех братьев погубил
Моих по очереди - утопил сначала
Того, кто жил на озере у черной Кали,
Затем другого - вытолкнул в окно
Веселого ученика дона Хинара,
Едва умевшего летать, а под конец
Сгубил Сидхарту, нежного как жнец
Мерцаний лунных у горы Хамелеон.

Узнал и я, где вечный Ахерон
Мутит свои оливковые воды,
Не по наслышке: всякий горизонт -
Ступень на лестнице, где ходят в тогах
Боги...

Я взгляд мой в Гизе сфинксу подарил
И  в ясли у ворот ползком запущен был -
Здесь всех младенцев смерти учат жизни:
Как без камней, без мастерка и без стропил
За словом слово - медленно и чинно
Пирамидальный храм над гробом тела возводить,
В нем - жить.

Теперь мне сорок. - Осеней? - Рождеств.
И занят я восстановленьем девств
Отверстий, тех, что духом в голове
Насверлены для выхода вовне
К вещам - вещдокам кражи смысла бытия,
Где ты был вор, раб, жертва и судья...

Обуй их на ноги. Не бойся - не согнут
Они ни стан, ни взгляд. Расправив грудь,
Вдохни зарю вечернюю в твой путь,
Зови Богов, не бойся, они  -  тут.

весна 2001

* Жан-Люк Понти - французский
джаз-роковый скрипач




В. Волочек

В сладчайшей августовской дымке
По шифер крыш увяз, по трубы
На самом сонном свете утра
Бормотогубый малый город
В парах спиртовых

Так может спать лишь православный
Люд: правды нету туто
Есть только волок лодок гнутых
Варяжских, византийских, гладких
Едва не тонущих от злата
И глупа

Зря солнце бьет в слюду окошка
Слюну сглотну, в перину тела
Жены любовной взрою норку
Катись все к Богу.

Хоть не еврей, закон известен:
На то – суббота

И если мы зачем-то дышим
Хотя бы комарам на пользу
Поверьте: это слава в вышних
А черту – волок

Вот потому бормотогубый
Наш малый город
Зовется Вышний Волочек –
Не «Нижний Волок».

Июль-авг. 2004




*    *    *

                                            Дж. Дж. и К.

Всю ночь гулял залив Финляндский
Так, будто бы он – океан
И сим чухонским своим пьянством
Мне душу в усмерть измотал

Я чту стихии всякой буйство
Поскольку сам не тих,
Но это мелкое холуйство
Перед Бореем сводит дых
До мелких песьих содроганий
С висящим в пене языком
Как будто ночь бежал следами
Чужой любви в песка влеком

И лишь к утру, когда светило
Свело все корчи вод к нулю,
Нашел – Улисса тело стыло
В венце из водорослей гни́лых

И сколько не верти башкою
Любивницу не увидать
Она плывет стезей морскою
Довольна как  …на  мать
Грядущего амфибиона
Послепотопной тишины
Где птицы плюхнутся в пучину
А рыбы дернут к Солнцу ввысь

Когда бы не Гомер, хоть хохот.
И если не роман, хоть ром.
Но не омерта, не чухонство.
А смерть – так с нимфою вдвоем.

11.08.04







Из «Искусство Фуги»

1

Просто иди,
Ступай себе с Богом,
Глядя вокруг,
Коли есть глаза
Слушая шелест листвы полого
Жизни стекающей зеленова-
Ты-мы слоями – ярче, глуше
Нимфы полощут, а аэли сушат -
Гольфы, штанишки, плащи уснувших
Гномов, чьи бурые спинки дышат
Тяжко от устали быть корневищем
Этого древа, которому имя
Рек пролетая Дух изобилья
Дунувши в рог свой из зуба дракона
(Впрочем, они подружились у гроба
Господа нашего, под которым
Все это пиво издревле бродит).

Простолюдин
Топоча по дороге
Тупо гляделки наставя вперед,
Всюду один среди тысяч хлопот
Крыл насеко- и перна-  -тых и –мых
Я пожираю бытийственный жир
Взглядом и дыхом и брюхом, а жмых,
Мягко сказать, оставляю для них – 
Тех, кто из пламени, света и вод
Ткет мою боль, улыбая мне рот.

Все они – да. Только я  - как вопрос
Знаками, в том числе нот, - так оброс
Что сам создатель узнает с трудом
Прежде до белой кости червячком
Пообгладав, посмотрев на просвет... – 

На вкус и на цвет товарища нет.

2

Пойду ль, выйду ль я
На рассвете из жилья
Ты ж ходи вокруг меня
Пес ли, кот иль смерть моя…

Это физика предметов
Это лирика существ
До колодца близок путь
Джоуль на секунду. Грусть
Тела, вылезшего в холод,
Подрожала и замолкла
Перед Солнцем в ползунках
Розоватых туч. Распах
Неба заставляет взгляд
Иль застыть, утратив рамку,
Или выбрать темп и лад.
И пойти, за ради Бога,
В танце по вещам убогим.

Двор проснулся: милый хор.
На заборе словно нотки
Воробьи свой милый вздор
Сыплют зернами кокоткам
Чей гаремный глупый смех
Петуха влечет на грех
Слаще коего не смог
Выдумать ни черт, ни Бог.





*   *   *

Когда Надежда без одежды – 
Она – Любовь. И смежит вежды
От света яркого в ночи

Тактично Вера промолчит
Всю ночь. И лишь с рассветом явит
Свой строгий лик в платке. Оставит

Нам лишь воспоминаний муть.
Их полдень вправе помянуть
Своим губительным зенитом,
Где мать – София – в золоте отлита

Лежит в гробнице пирамиды дня,
Чтоб словом стать внутри меня.
				
09.04




Королевская  свадьба 

                                               Замок Шинон. Юре и Саше.

Слишком жидок металл твоих вод
Слишком холоден, чтобы течь,
Потому я не стану пить из тебя
Ни за что. Ты мертва. Как и речь
Что звучит над тобой: суетливый яд
Затекающий ртутью в живот.
"У вас милый прононс", - завлекала гид
Мы взошли на подъемный мост

		Где ж невеста? Где свадебный тост?

Над долиной Луары хмарь, морось, сырец
Как основа под гобелен.
Серый замок, похожий на старческий член
Вис от тяжести собственных стен.
Под рассказ о величии Средневековь-
я стоял, по глаза завернувшись в плащ
На холодном дожде кис под ливнем слов,
Из донжона донесся кошачий плач.

		Где ж невеста? И где наш альков?

Кодлы бриттов, норманнов рвались на юг
И влипали в кал галлов, споткнув-
шись об берег твой. Жаб, улиток, гадюк
Ты вселяла в их рты и зады. И обруб-
ки воинственные ползли
По плетню виноградников, как червяки,
Разбухали вином в ожиданьи весны,
Чтобы вновь накатить на юг.

		Где ж невеста и жар ее губ?

"Посмотрите, какой в изразцах камин. 
Вот орнамент - лилии и стрелки".
И заныла заученно список имен
Гревших руки тут - Карлы, Луи и Анри.
Королевских лучников полукруг
Стал смыкаться вокруг меня
Сок из лилий раздавленных жег нутро
Мокрый плащ стал тяжел как броня.

		Черт возьми! Где невеста моя!

"Впечатляет", - ответил я и испугал-
ся, поняв - она лютый мой враг.
Что-то козье профиль ее навевал
Но и птичье. В глазах же был серый прах.
Я подумал: "Музейная пыль... Пожалей,
Среди призраков станешь как монстр".
А она, словно слышала и заверте-
лась на месте как вшивый пес. 

		Где невеста в венке из цветов?

Ожидал я из-за угла каждый миг
Арбалетной стрелы в кадык
Лишь за то, что в меня вместе с ядом проник
Смысл всех этих светлиц и темниц.
Тайный смысл недалек был от явного. Что ж,
Здесь любили, пытали в поте лица
Здесь кромсали друг друга во имя Бож-
и-ее и его, и меня.

Я ввинтился в ствол башни чугунным ядром
По ступенькам белесым как дохлая кость,
Но не вниз, где в стенах муровали врагов
И друзей, и отцов, и невыгодных жен, -
Вверх ! Туда, где свобода, где небо, любовь
Иль хотя бы бескровная злость.

		Где невеста! Где явь моих снов?

Вот мы и прорвались на верхний этаж - 
Я и ведьма моя путеводная-гид
И припали к камням, чтобы жар остудить
Отсудить у веков наше право на жизнь.
Из нее вышел разом болтливости раж
(В рваных кудрях тумана, в поплевках дождя)
Я же понял, что свадьбе не быть и что зря
Я невесту с испугу искал, 
не любя... 

ноябрь 2002






Miles Davis.  Sketch of Spain

Лист бел.
Был.
Вот на нем вязанки знаков

Вокруг

Ни неба и ни моря
Тело мрака

А точки света - 
То ли звезды, то ли корабли

И я не знаю
С кем из них мне по пути

Сочится полночь
Жиром сновидений
Бездомный мальчик
Стебелек руки
Мрамор ступеней
Дом у моря - 
Casa blanca

Здесь миру - край. 
Географическая рамка.
Европа девушкой
Доверчиво легла
Под бедра туч того,
Кто ей казался Зевсом
И он кромсал ее распластанное тело
Как бык кромсает алый плащ в арене...

А встала - континентом без конца
Со шлейфом Азии
В короне Альп, Кавказа,
В зеленом платье бархатных лесов,
Расшитом бирюзой, сапфиром, вязью
Рек и озер

Ты - юная вдова,
Не видевшая мужа с ночи свадьбы
К несчастью? К счастью? - Я не знаю
Мгла
Прищелкивает пальцами прибоя
По скалам плеч моих

А я... я тихо вою

И оттого что вою я давно
Похоже, будто это
Песнь о море...  






Мой  Ангел

                                         Андрею Тарковскому 

Мой ангел. Для начала, он - Андрей
И имя это, мимо пролетая,
Всегда щекочет слух к ответу: "Да?!"
И обернешься, голос вспоминая,
Позвавший. Он -  чужой, он - незнаком,
Как незнаком и тот, кого позвали.
И так, застыв в классическом "Не я ли?!"
Однажды смерть с распущенной косой
Увидишь за спиной - ее печали
В укладе пальцев запечатлены,
Держащих сизокрылый лист бумаги:
"Прочти, Андрей, - тебе письмо". - "Я ждал.
Я ждал письма - мой Ангел мне не пишет". -
- " Неправда, - он давно уж написал, - 
Я долго за тобой иду - а ты не слышишь,
Как я зову тебя: "Андрей! Андрей! А ты - 
На миг огля́нешься, как-будто улыбнешься
И вновь во власть дурацкой маеты,
В толпу тебе подобных всласть вгрызешься..."

                 ***

"Давай скорей!" - "На-на, бери-бери" - 
"Да здесь одно единственное слово?!" - 
"Да - здесь одно единственное слово: 
Андрей!
Твой бог, твой тезоименит и покровитель,
Знаток твоих нехитрых тайн и дум,
Тебе шлет свой привет. А я прощаюсь..." -
- "Постой, ты так прекрасна, так умна,
Ты знать должна - увидеться мы можем?" -
- " С кем, с Ангелом? Ну а зачем? Мой Боже,
Как все они убийственно похожи, -
Все как один... И все на одного...".
- "Заступник мой и властелин! Веди к нему, -
Я так устал в монтажных схемах жизни.
Подошвы к тротуару пристают
И серость с сыростью мозги костей мне нижут,
И жухлый лист прилип к дыре гортани,
Как пластырь - ни дохнуть, ни закричать..."

-"Как ни вдохни, - все выдохнешь опять.
А ты стошни -  тебя ли поучать -
И дальше прись в юдоли начинаний,
Которым не узнать конца. - Кончать?
Вы даже игр любовных не венчали
Достойно никогда - одни хвосты,
Одни ужимки и ухватки обезьяньи..."-
- "Веди к нему, он все мне разъяснит!"-
- "А что тебе неясно, мальчик?" - "Правда". -
- "Ты правды хочешь? Врешь. Ну я пошла..."
- "Постой! Гляди - вокруг такая мгла..." -
- "Декабрьский вечер темен, это правда.
Так будет же весна, - придет Лилит,
И отдохнешь, на травке с нею... Да?
А хочешь - я явлюсь вместо нея". -
- "Хочу. Ой,- ну конечно, только я..." -
-"Смотри, а то приду! И помни, Эн-дрю:
Апостолов двенадцать, но один
Сменился, вместе с ним и имя...имя..."

1992






*    *    *

Открой мне баночку сардин
Большим пиратским тесаком
Ты был великий паладин
Пока тебя не проклял Рим
За пару рондо и один
Куплет, вопящий как псалом.

На пот похожа пена волн,
На скот – твой полк и командир,
И воткнут в мачту Палантир,
Чтоб спьяну не наделать дыр
Ни в парусах, ни в облаке, ни в том,
Кто мыслью о пустыне обречен

Бродить по водам дельты Нила, где маяк
Скелетом черным все скорбит над прах-
хОМм белым свитков божьих тел,
Вмененных в человеческий предел.

Я тайных книг иератичных не читал,
Над чаном бычьей крови не алкал
Ни истины, ни лучшей доли.
Но взглядом сфинкса (анакондовой Джокондой)
Однажды взят за сердце, ум и пуп
С тех пор в них обитают: Гор, Ануб.

Теперь повсюду вместе с псом и птицей
Я озираю горизонты словно лица
И лица словно горизонты – в них рассвет.
Давай же выпьем за глаза, за божий свет.






Совесть

Приходит время - и приносит боль
Приходит время  - и приносит радость
Приходит время - и приносит все, 
Все сразу, 
Что способно быть в пространстве.
Потом уходит время, вместе с ним
Пространство ускользает - ломкий свиток,
В руке отставшей ангела седого.
Уходит все, что вымыслу доступно,
И остается голый совесть - он
Вместительный сосуд. Там все, что было,
Что не было, могло бы быть, бы было.
Оно и точка и поточек точек,
Там все навылет видно - дырку и в чем дырка.
Туда не хочет ни один из смертных,
И он готов бессмертным даже стать, 
Лишь бы не то, который голый совесть.

И знал бы то молящийся, - куда
Он молится - то ссохся бы язык,
И стал бы коммунистом, атеистом, 
Да, сукой-троцким, дурнем деревенским, сосуном
Вертлявой кобылицы на поляне,
Он стал бы с удовольствием вороной
И каркал бы весь век, подергивая лапкой,
И спал бы, под крыло запрятав клюв и бошку, 
И стал бы мурашом, и захотел бы  - розой, 
Нет - лютиком, крапивой на навозе...
Навозом, камушком, угревшимся в навозе...

И прав буддизм перерождений в пыль,
Что ни гроша не стоит  эта быль.
Есть только голый совесть - побратим
Алмазоглазого скита Иерусалим-
                                                    а.

1990   				





СПБ

                                  к 300-летию

Хмурое утро на финских болотах
Небо похоже на взгляд вовнутрь
Где никакая слащавая дурь
Не отвлекает от главной заботы:
Быть.

До датского берега брасом - миг
Если слиться с холодной зыбью
В едином глотке, как делает змий
По имени рыба.

А до троянского берега - ээ-хх!
И лучше не вплавь, но по воздуху, разом,
Если на юг, по отблескам рек
Между хребтами Карпат и Кавказа.

Лишенец памяти - хоть и смотрит вдаль,
Ему всякий шаг, мах, нырок - скок на месте
У людей по имени Петр  исстарь 
Болезнь кладенца, - топорливость действий.	
Жирные ночи в гефсиманских садах
Схожи с бледными в чухонских болотах
Тем, что камень ничем не пронять - 
Воплем Бога ли, города ли, человека.

Повторимость ошибок неизбежна е-
сли ты не в яслях родился у Девы
Меж осленком и агнцем и въехал е-
сли в столицу не на том же осле
Будучи при этом причтен к агнцам

Сказывается именной материал 
Ведь если ты камень - не слышишь плача
Зачем было в болото втыкать сталь?
Оно до сих пор плачет. 

Преступленье само по себе - "per se" -
Несчастный случай на производстве тлена
Вывод: будь осторожней, задумчивей всех - 
Будут любить и бабы, и боги 

Все ж лучше мстить за убийство отца,
Чем сгинуть от рук его бестолковых.
Уроки истории для простеца
Одни имена - ни смысла, ни воли

Герои стремились с мечом от плеча
Спасителя Гроб отобрать у неверных
За шкуркой волшебной сходить за моря
Хотя бы вломить за покражу царевны
Но в бреде прорабном постройки флота (и форта),
Пожертвовать собственным сыном? - Скверно.

Царь - все мы данники твоей тени
Весь этот люд, протекающий врозь  
По улицам и першпективам серым,
Местами - розовым, сизым... Во́ды и кровь
Тут тоже имеют тона акварели,
Да вкус не солон, а солоноват.
Здесь даже дети в преодоленьи
Ницшеанском самих себя
Стремятся родиться не на рассвете,
Но в полдень - в глыбе гранитной дня.

Романтика нежити... Можно жить,
Если смотреть только в сторону моря.
А обернешься в себя - навзрыд
Германом, Лизочкой с Сонечкой,  Родей
Тут же станешь, - тогда изволь
Не обижаться на степень бедствий,
Fatum non penis - душа не мозоль
Резать ее не моги без последствий

Всадник застыл пред прыжком туда,
Откуда не всплыть на зеленой бронзе
Некогда рыжего скакуна
А может быть это кентавр двумордый
Передняя - выросла там где перед
Вторая - для охранения тыла…
Тактика береговых боев
Все ж деревянных коней ценила

Юмор твой черен, наука - смешна,
Как камера кунста с двуглавым младенцем
В банке сивухи - вот символ меня
А также герба державы имперской

Впрочем, столицы всегда на костях.
Все мы живем на чьих-то курганах.
Я - в старых заросших московских кишках
Они погнилей здешней свежей раны
 
Петух не лучше величит рассвет,
Чем кот провожает ночные блядки
Прости меня, Петр, я никчемный поэт
А ты - государь никчемной загадки. 






Чжуанцзы

Орнамент страсти на пороге старости
Неспешен и округл.
Порок не впрок, и на пороге пагоды
Оракул сед и смугл.
Лишь щелкнет пальцами,
Не мед, а патока
Течет к распятью губ.
На желтом шелке шмель - пропойца сладости
В рисованных цветах поищет глубь
И не найдя, взовьется вертикально
Долою с глаз, из сердца жало вон
И к солнцу полетит восторженно и важно
Как-будто ангел он

4 апреля 1996






Шарманка

                           (по мотивам  Жака Превера)

"А я играю на рояле" -
говорил один.
"А я на скрипке" - 
говорил другой.
"А я на арфе, я на банджо
и виолончели".
"А я на флейте, на трещотке, на свирели..."
Так говорили все про трели,
Что выводить с тоски умели.
Так говорили, кто на чем умеет
Мычать, жужжать, стенать - 
Тоску свою лелеять.
И музыки не слышно было.
Только их слова.
Слова, слова...
В углу за столиком
Торчала голова,
Молчала голова.

"А вы на чем играете, мсье ?" - 
Спросили хором музыканты все.
- " А я играю на шарманке смерти,
На кровавой красоте,
И по артерии-струне
Ножом водить умею, как смычком.
- Так им сказал мсье,
Тот, что в углу молчал,
Которого спросили музыканты все,
На чем играть умеет он, 
Каким талантом он природой одарен.

Так им сказал и встал,
И вынул нож,
И к музыкантам подошел,
И всем поочередно по артерии-струне
Он вывел трель,
В кровавой красоте
Шарманку снял с плеча и заиграл.
И музыка его была столь хороша,
Правдива, простодушна и свежа,
Что маленькая девочка,
Из-под рояля вылезши,
Где пряталась с тоски,
Тихонько улыбнулася

И молвила шарманщику:
"А я играла в пряталки,
А я играла в прыгалки,
С мячом, с зонтом, с волшебником
И с мамой, и с отцом.
Играла я в разбойников,
Играла я в полицию,
И с братцем, и с сестрицею - 
Но это раньше все.
Теперь же я хочу 
Играть в убийцу тихого,
Простого и понятного,
Чья музыка шарманная
Так душу веселит..."

	***

Он взял малышку за руку,
И - городами, селами,
Садами и пещерами
Они пошли вдвоем
С шарманкой и с ножом.
И убивали всех
И каждого 
И всех
И каждого,
Кого встречали.
А потом
Однажды набрели на дом,
Который им понравился.
Они остались в нем.
А когда девочка немного подросла,
Они пошли в церквушку, обвенчались
И вскоре кучу ребятишек нарожали.
	           НО
Старший скоро навострился дуть в трубу,
Второй стал тискать арфову,
А третий - так скрипичную - струну,
Четвертый научился ставить промеж ног
Виолончель,
Потом им надоела эта канитель.
И начали болтать они про трели,
Что выводить с тоски умели...
И музыки не слышно было -
Только их слова...
Слова...  слова...
Торчала голова...
И... вынул... нож... как жало
- И все сначала.

1978



Дата публикации: 08.09.2010,   Прочитано: 6396 раз
· Главная · О Рудольфе Штейнере · Содержание GA · Русский архив GA · Каталог авторов · Anthropos · Глоссарий ·

Рейтинг SunHome.ru Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
Вопросы по содержанию сайта (Fragen, Anregungen)
Открытие страницы: 0.08 секунды