Селицкий Владимир Вадимович (род. 1963) Ночи бдень
* * *
Горнит закат! Луна на бальном,
Пурпурно-сером пестром платье,
Янтарно-бледным украшеньем
Повисла, горло ночи сжав.
А я лечу во сне астральном
Навстречу чуду, без понятья
К каким судьба несет свершеньям,
Что ниспошлет, печати сняв.
В страну ль неведомого счастья,
Где от бананов нет отбоя,
Где махайродус в ус не дуя,
Разлегся, солнцем упоен.
А может в край тоски, ненастья,
Где земли стонут от разбоя,
И злой старик сидит колдуя
Под сединой осенних крон.
И бездна пасть свою разинув,
Оскаля зубы крокодильи,
Меня страшит своим величьем,
Но все же тянет как магнит.
И ветер лижет мою спину,
А за спиной моей не крылья,
Но я лечу… маршрутом птичьим
На люциферовы огни.
Горнит закат! Луна на бальном,
Пурпурно-сером пестром платье,
Янтарно-бледным украшеньем
Повисла, горло ночи сжав.
А я плыву во сне астральном,
И весь пронизан я участьем,
И каждым крохотным мгновеньем,
Как жизнью друга дорожа.
1984
* * *
Передо мной Луна, -
Седая до противного.
Пришедшая из сна,
Тяжелого, картинного.
За призрачным стеклом,
Таращат звезды панцыри,
Предтеча-небосклон,
Рождает дня субстанции.
Ночь доживает век,
Короткий, но значительный,
Рассвет ее обрек,
Гореть в огне мучительно.
Забрезживший палач
Терять не смеет времени,
И развернув кумач,
Бьет темени по темени.
И звезд крушит стекло
Он птичьим щебетанием,
И дворника метлой,
Кати́т Луну в изгнание.
И рубит руки он
Венере повелительно,
И двигает на фон
Хозяина… Светителя.
Застыло все на миг
В торжественном молебене,
И воплотился лик
Только вчера погре́бенный.
1984
* * *
Сплю, чтоб сказку лучше сделать былью.
Сердце жжет как пламенный мотор.
Жду когда с водой ребенка выльют,
Те кто волят душу до сих пор.
Спит Иван-царевич. Лук и стрелы
Кинул в жаркий пламени язык.
Змей-Горыныч, злыдень, нонче смелый,
Пред обедом обнажает клык.
Василиса мудростью не блещет,
Обернулась бабою-Ягой,
Клацает улыбкою зловещей
И летает по полям нагой.
Узурпатор Карабасов - Буратино
Взбудоражил криком небеса.
А ему Тортила, всплыв из тины,
Подстригает нос и волоса.
Мойдодыр грустит на косогоре.
Все луга обшарил, обшнырял.
Он решил жениться на Федоре,
Но на горе краник потерял.
Колобок колдобил лисье чрево
И навозом на земь вышел вон.
И пророс цветком с прекрасной девой
Ростом с дюйм, у вдовьевых окон.
На дорогах Герда грабит графов.
Говорящих воронов чета
поросёнка жирного Наф-Нафа
на вертеле вертят без хвоста.
Я рожден, чтоб Кафку сделать былью,
Чтоб стремить полет бумажных птиц,
Чтоб идти упорно к оверкилью
С кладкою кощеевых яиц.
1984
* * *
Новый мир вознесся горд и молод,
Старый мир разбив и улича,
В черном небе вижу серп и молот
И лиловый профиль Ильича.
И галактик разум возмущенный
Я в ночи угрюмой наблюдал.
Гуманоид встал и восхищенный,
Начал петь "Интернационал".
Метеоров орды - пионеры,
Комсомол завил хвосты комет,
И в тужурке тело у Венеры,
И к груди прижатый партбилет.
Не видать зари в ночах кромешных,
Лишь октябрь-месяц в небе есть,
Да багряных звезд пятиконечных
В небесах несчесть, неперечесть.
1984
Ночные галлюцинации
1
Над нами - небо.
Над нами - звёзды.
Меж нами - бездна.
Меж нами - воздух.
Пред нами - встреча.
Пред нами - случай.
За нами - речи.
За нами - лучше.
2
Немой восторг перед прекрасным
безумным миром превращений
порой овладевает нами.
Манит минутная услада.
Мы томно млеем... Вот соблазны,
ликуя вышли из расщелин.
На плечи пали палачами
ценой бесценнейшего клада.
И горечь дня слетит за вечер.
За ночь придёт былая удаль.
И мы себе зарукоплещем,
воздвигнув тысячу кумиров.
И будут литься струи речи,
и звуков полчища разбудят
в душе схороненные вещи,
окопы наслажденья вырыв.
3
Сгинул день, ушел с котомкой в поле,
Был он хмурым как Петра арап.
Вечер как испитый алкоголик,
К нам тянул персты костистых лап.
Шлейф забот мы с радостью отрежем
Ножницами памяти седой.
Пусть медвежьим краем заонежьим
Сгинет день под черною водой.
Члены комитета из НочКома
Прилетели в ступе к нам с тобой.
Все что не открыто, не знакомо
Уж пестрит нам курицей рябой.
Мы свечи задуем ветром пламя.
От пожара дня траву спасем.
И НочКомом вверенное знамя
Над собой в поход мы понесем.
4
Горсть земли за пазуху кидаем,
Праздных радостей дарованных судьбой.
Не считаем, в них мы утопаем...
Ночь топорщится с вечернею звездой,
Покрывало озорно развеся
Цвета горя, греха, похорон...
Безобразно выкрашенный месяц
Выкран тьмою из моих окон.
5
Ворвутся страхи, потревожив двери,
Прыгнут невидимкой на диван,
Обуют тоской и введут в неверье,
И заставят трястись, погрузив в обман.
Закупорят окна и окурят дурманом,
Вдавят сильнее в ложе.
Со всех сторон сыны Аримана
Высунут наглые рожи.
Ночь расставив сети мне не даст покоя,
Будут олли водить меня и стращать.
Буду воздух рассеянно рассекать рукою
Бестелесных пытаясь прогнать.
Трепыхаясь тонущим в омуте анафем,
Проклятый друзьями и отцом,
Послужу мишенью тому, кто на шкафе
Оловянным взглядом тянет лицо.
И нагие руки распростёрши к небу
Попрошу у Бога вдохновенья щит.
Разрешу пером настроенья ребус,
Выдавлю стихами зловерья прыщи.
6
Ночь, шатёр раскинув, мне в окно стучится,
Угольною лапой с перстнем из Луны.
Пить мне чудо ночи, пить и не напиться,
Ну а нынче ночи прелесть как длинны.
Озорной Кентавр бьёт копытом резвым,
Высекая сонмы звёзд на небосвод.
Метеоров стрелы режут толщу бездны
И стремглав сгорают у земных ворот.
Вот на подоконник Эльф присел крылатый,
Снег собрав с карниза кинул мне в глаза.
И элементали лысы и лохматы,
Дом заполонили и вошли в азарт.
Наблюдая игры сущностного сброда,
Я чинил молитвы и творил кресты,
И глядели рожи с окон и с комода
И испещревались от молитв простых.
7
В желобки забились злые паучата,
Гном с грудною жабой жабу проглотил.
Не спеша вращается в облаках локатор
И фиксирует, кто сколько согрешил.
Мышки на топчане топчутся под звуки
Дармовых мелодий, данных лишь на час,
А потом протянет мне копыта-руки
Колченогий, списанный на убой, Пегас.
И, ведомый творчеством, я залюциферюсь,
Улечу за музыкой звуков, фраз и слов.
И абракадабр моих ядерная ересь,
Будет двигать общество к сотням катастроф.
8
Я шагаю по насаженным нирванам,
Раздвигаю призрачных прохожих.
Только нет, не вижу я обетованной,
Той земли, на рай похожей.
Всё кругом ликует сатане в утеху,
И пестрят картины брошенные свыше.
Всемогущий Боже, залатай прореху
В атмосфере духа, чтобы он весь не вышел.
9
На поле маковом пасётся мой Пегас,
Шагая шатко. Тешится лукавый.
Хозяин здесь он, вот его Парнас,
Усыпанный орехами какао.
И зябликом слетает злобный дух,
Восполненный и помыслов и силы,
И пенье демонов улавливает слух,
И безотрадный вой Сивиллы.
И вылупляются из воздуха слова,
И монстрами расходятся по свету,
И сняв с души сомнений покрова,
Я окунаюсь с головою в Лету.
10
Когда б не мгла и не Луна в ночи,
Тогда бы я сказал себе: "Молчи".
1984-1987
* * *
Ночь с копыт слетая, словно тать,
Дергала за ниточку рассвета,
И душа - отринутое лето,
Не спешила в вечность улетать.
Дней застенных счёт к концу веду.
Губ запекся гусь, но жизни тщета
Не согнёт дугой, коль вообще-то
Ты внутри себя открыл звезду.
Вымытый дождями углежог.
Выпить бы, но нет с лозою Ноя.
Вон исшед из тела всё больное.
Чаю в неба океан прыжок.
Путь к ядру кометы на ведре,
Чей овал орбиты через Солнце
Я пройду, лишь был бы только сон цел.
Кровь с кровати смою на заре.
Как клопы стихи на кровь ползут
В головах тетрадь распухла вдвое
Потрафляя им, умерю зуд
Что блюдомо мною, выйдет с воем.
Пушкин - это Чкалов! Ясен пень!
Рвутся ввысь титановые крылья.
Рифмы режут строчкам сухожилья
И слова лютуют как слепень.
Кто олущен светом, как орех,
Не поймет того кто тьмой оширен.
Суженый, да ряженый, затырен,
Просочусь как мелочь из прорех.
Стража спит. Успеть бы в Циолковск.
В родовом гнезде не ладно что-то.
Недоохрил дно у космолёта
Посреди полей из васильков.
Вниз звездой-полы́нью в полынью́.
Потуда́нью биться вверх лососем.
Чтоб к кормящим поля пасть колосьям.
Там и долечусь, и дозвеню.
* * *
Луна не Ленина жена.
Луна полна.
Луна струится.
Моя советская страна -
она странна,
И я - страница.
Перевернули... и уже
на кураже
Скачу оленем.
Страна гуляет в неглиже
и на ноже
Луна и Ленин.
1991
Дата публикации: 17.09.2010, Прочитано: 5190 раз |